Сообщение Авторитет в Сб Апр 10, 2010 4:07 pm

История русской мафии в США началась в 1974 году. Тогда Конгресс США неожиданно принял закон, благоприятствующий политическим беженцам из Советского Союза. Первыми начали уезжать советские евреи, позже – немцы и армяне.
Еврейские семьи оседали в Нью-Йорке: до недавних пор это был единственный штат, где не надо было платить по сто долларов за въездную визу для каждого из родственников.
Облюбовали советские иммигранты южную часть Бруклина, на берегу Атлантического океана. К началу 80-х их здесь было уже около 50 тысяч, и этот район стали называть Маленькая Одесса.
Этот район до сих пор остается очень странным и закрытым миром, где не говорят по-английски и не любят афро-американцев. Здесь поднимают на тротуаре монетку в один цент и швыряют сотни тысяч долларов на ветер. Так было тридцать лет назад, так живут и сегодня.
Власти Америки ничего не знали о людях, сбежавших из СССР. Не знают о них и сейчас. Американцы слишком поздно поняли, что КГБ негласно экспортирует в США уголовников. Именно из этих людей впоследствии и возникла банда, наводившая ужас на всю Маленькую Одессу. Действовали они так, словно ФБР и полиции не существовало в природе. Не гнушались ничем: вымогательства, подделка денег и документов, проституция, грабежи, контрабанда наркотиков и оружия, мошенничество, заказные убийства. Но попытки полиции навести какие-нибудь справки о банде у иммигрантов, успеха не имели. Обитатели Маленькой Одессы никогда не рвались в свидетели.
ФБР, привыкшее иметь дело с четко организованной и дисциплинированной «Коза ностра», были в шоке. Агенты долго не могли усвоить, что такого понятия, как «общие интересы семьи», характерного для итальянцев, у русских не существует. Решение об убийстве конкурента принимается не главным боссом, как в итальянской «семье», а спонтанно, кем угодно. А чтобы стать главным среди русских, нужно быть просто самым богатым и злобным.
Самым злобным на Брайтон-Бич в середине 70-х оказался советский вор в законе Евсей Агрон. О его жестокости ходили легенды. В 1980 одна иммигрантка согласилась опознать преступника из банды Агрона. Однако до того как дело передали в суд, женщина и ее сын были убиты. Еще живыми им вырезали глаза.
Банда Агрона была организована плохо, но он навсегда войдет в историю преступного мира как первый босс русской мафии.
Евсей Агрон был весьма колоритной фигурой. Жестокое, словно вырубленное из камня лицо, короткая стрижка, пышные усы делали его похожим на героев Гражданской войны. О привязанностях вора знала вся Маленькая Одесса. Он очень любил русскую баню и каждую неделю ездил в турецкие бани. В годы «сухого закона» здесь любили отдыхать «крестные отцы Коза ностры» - Меир Лански, Багси Сигаль и Лаки Лучиано. Это подогревало честолюбие советского вора в законе.
Доход от уголовных преступлений достигал ста миллионов в год. Но это было каплей в море по сравнению с крупнейшей бензиновой аферой. И проводилась она людьми Евсея у него за спиной. И в первую очередь, Давидом Богатиным. Зарабатывали они на этом 1,5 млрд. долларов. Их прикрывала итальянская семья Коломбо. Когда Агрон узнал о бензиновой афере и попытался прибрать ее к рукам, его, с согласия итальянцев, убили. Бандитов объединил вокруг себя новый крестный отец – Марат Балагула. Он сумел взять под контроль весь криминальный бизнес с нефтепродуктами, но для этого ему пришлось стать частью «Коза ностры».
Когда убили Агрона, полиция бросилась на поиски его телохранителя Бориса Найфельда. В день убийства именно он должен был проверить подъезд и ждать своего босса в машине. Однако телохранитель загадочным образом исчез за несколько минут до того, как Агрону прострелили голову.
Появился он через несколько дней. Ничего вразумительного полицейским Борис не сообщил, и дело повисло в воздухе. А вскоре Найфельд снова принялся за свою работу, только теперь на заднем сиденье «Линкольна» сидел Марат Балагула.
Среди русских иммигрантов за ним закрепилось прозвище Грузин. Он перевернул все представления американцев о русской мафии. Именно Балагула заставил говорить о ней, как о серьезной проблеме. Власти США были потрясены грандиозными аферами с бензином, драгоценными камнями, золотом, фондами социальной помощи и медицинской страховкой, за которыми стояли его люди.
Агрон был не более чем кровавым чудовищем. Его команда насчитывала около пятисот человек. Правда, это в два раза больше, чем, например, у семьи Гамбино, но у старого вора советской закалки хватало ума только на то, чтобы терроризировать иммигрантов из СССР.
Балагула играл совсем другую игру. Прекрасный актер, хитрый и расчетливый, он сумел в короткий срок сколотить из разрозненной банды рэкетиров мощное криминальное предприятие с многомиллиардными доходами. У Марата появились крепкие связи и свои люди в Восточной Европе, Юго-Восточной Азии, Африке… Воспользовавшись смертью Агрона, он быстро захватил бутлегерский рынок нефтепродуктов, и боссы ньюйоркских криминальных семей признали его новым хозяином Маленькой Одессы.
Итальянцы считали его безумцем, который швырял направо и налево алмазы, как мусор. Рассказывали, что Балагула любил устраивать невероятные «сексуальные и наркотические оргии», от которых сотрясался весь город.
В отличие от многих своих соратников Марат практически не имел проблем с советскими правоохранительными органами, хотя в свое время активно спекулировал контрабандой. Его клиентами были жены местных начальников и даже партийных боссов.
Балагула и его люди были частью семьи Лючезе, которая делила свои прибыли с другими семьями. Правда, в какой-то момент между ними чуть не произошло столкновение из-за Грузина. Люди Дженовезе охраняли интересы своей семьи на терминалах Балагулы в Вестчестере, а один из боссов семьи Лючезе по прозвищу Кристи Клещ расставил своих людей на русских бензоколонках в Бруклине и Куинсе. Незадолго до своего ареста мафиозный принц Майкл Франчезе попытался отбить Балагулу у этих двух семей, что едва не закончилось большой стрельбой. Один из боевиков семьи Коломбо, его звали Фрэнки Клоп, регулярно «тряс» еврейских бензиновых бутлегеров из империи Балагулы. Он требовал от них по двадцать пять тысяч долларов еженедельно. В противном случае угрожал переломать им ноги. Всего он снял с них полмиллиона.
Балагула, однако, не успел предать семьи Дженовезе и Лючезе. После ареста младшего Франчезе и смерти Фрэнки Клопа все закончилось само собой.
Став большим богатым боссом, Балагула, тем не менее, не спешил расставаться с хозяевами из «Коза настра». Среди его людей время от времени шли разговоры о том, что с итальянцами пора кончать, но Марат всякий раз отказывался от войны. Он слишком боялся их и слишком многим был обязан семье Лючезе, которая ради него казнила Владимира Резникова, попытавшегося посягнуть на владения Балагулы.
Криминальная карьера Резникова началась еще в Киеве, где он отсидел небольшой срок за мошенничество. Уезжая в США, Резников написал, что советские власти преследовали его как еврея за религиозные убеждения, и ему беспрепятственно выдали въездную визу.
Резников начал новую жизнь в Калифорнии как мошенник и кидала. В Лос-Анджелесе он обдирал доверчивых мясников. При виде кошерных лавок Резников тут же преображался. И через несколько мгновений перед мясниками представал «бедный советский моряк», у которого очень мало времени, но очень много золотых контрабандных монет и ему нужно поскорее их сбыть. Этот образ оправдывал удивительно низкие цены, за которые он готов был отдать монеты. А когда «советский моряк» исчезал с деньгами, из лавок неслись вопли отчаяния: в сумках, которые Резников оставлял в последний момент покупателям, были только картошка и камни.
В конце концов, полиция поймала его и отправила за решетку. Он провел около двух лет в калифорнийской тюрьме, а когда вышел, переехал в Нью-Йорк. В новогоднюю ночь Резников убил своего приятеля в одном из ресторанов на Брайтон-Бич. Полиция нашла свидетелей, но Владимир исчез, а когда все-таки предстал перед судом, свидетели неожиданно изменили свои показания, и убийцу отпустили.
После этого Резников почувствовал себя увереннее и сколотил свою бригаду. Чем он занимался, никто е знает. Изредка появлялся со своими людьми в ресторанах Маленькой Одессы, но большого шума не производил. Узнав об аресте Богатина и Франчезе, он решил вторгнуться в опустевший, как ему показалось, бензиновый бизнес. Единственным препятствием на пути Резникова был Балагула.
К тому времени Балагула-Грузин стал полноправным «бензиновым королем» Нью-Йорка. Он уже контролировал семь топливных терминалов, владел целой армией грузовиков и сотней заправочных станций, которыми управляли его люди. Но самое главное – Балагула был одним из основных источников дохода для «Коза ностры». Впрочем, даже если бы Резников знал об этом, его бы это не остановило.
3 февраля 1986 года в офисе компании по оптовой торговле бензином, принадлежащей Балагуле, собрались его телохранители – Алекс Зельтцер, Борис Найфельд и его брат Вениамин. В углу одиноко сидела секретарша. Время близилось к полудню, когда в офис вошел Михаил Вокс, управляющий расположенной в Нью-Джерси заправочной станцией.
Вокс был тесно связан с Резниковым. Но у него неожиданно возникли проблемы с налоговой инспекцией: лицензия на торговлю бензином, которую ему выдал Балагула, оказалась фальшивой. Скорее всего, Марат хотел вывести из игры своих конкурентов самым простым и надежным способом, подсунув им фальшивую лицензию.
Все потонуло в грохоте автоматных очередей. Когда все стихло, Зельтцер был мертв. Остальные, как ни странно, не пострадали. Вокса арестовали. Его адвокат во всем обвинял Резникова, но у следствия против него никаких улик не было. В итоге через три месяца суд присяжных признал Вокса невиновным.
Но это было только начало.
В тот год на Брайтон-Бич произошло еще несколько заказных убийств. Все они остались нераскрытыми. ФБР не имело ясного представления, участвовала ли «Коза ностра» в этой войне. Существует распространенное мнение, что итальянцы и русские друг друга не стреляют. На самом деле это не так.
Русские владели сотнями заправочных станций. Они же контролировали бензохранилища и распределение топлива. Итальянцы обеспечивали им защиту и помогали создавать корпорации (цепочки компаний) для прокручивания махинаций. Так выглядел картель.
Резников заявился к Балагуле в ресторан «Одесса». Толпы русских иммигрантов приходили сюда пообедать. Здесь подавали бефстроганов и икру, а на каждый стол ставили холодную бутылку водки «Смирнофф». Молодые нью-йоркские яппи любили болтаться возле ресторана, чтобы поесть фасоли по-грузински и подышать воздухом организованной преступности. Говорили, что по ночам в ресторане «Одесса» проходили «разборки». В полумраке за большим пустым столом, без закусок и выпивки, сидел Балагула со своими людьми и разбирал споры местных бизнесменов и бандитов. Рядом с Балагулой нередко находился и Эмиль Пузыретский, отсидевший в Союзе семь лет за убийство. Пузыретский был одним из телохранителей Марата и выполнял его заказы на убийство. Никто не смел перечить Балагуле.
Резников приставил к голове Марата пистолет и сказал, что он теперь его новый партнер и Балагула должен заплатить ему шестьсот тысяч долларов. Странно, но Балагула жутко перепугался.
Он связался с итальянцами и потребовал, чтобы Владимира убили. Итальянцы понимали, что с тех пор как Марат начал сотрудничать с их семьей и приносить им большие деньги, это была уже не просто угроза Балагуле. Это была угроза семье Лючезе. Вик Амусо, управляющий семьей, согласился на устранение Резникова. Марат позвонил Владимиру и договорился с ним о встрече на следующий день в том же ресторане, где он угрожал ему.
Встреча состоялась. Резников вышел из ресторана сытый и довольный. Судя по всему, разговор с Балагулой разбередил его фантазию, и он уже воображал себя новым «бензиновым королем» Нью-Йорка.
Резников подошел к своему автомобилю. Когда он сел за руль, к нему приблизился человек и на глазах у десятков свидетелей в упор вогнал в него шесть пуль.
Марат был очень благодарен итальянцам за то, что они решили его проблему. Но это и понятно. Итальянцы не могли позволить, чтобы кто-то давил на человека, который делает такие деньги для семьи. После этого у Марата не было проблем ни с одним из русских.
Балагула любил изображать из себя спасителя еврейской общины. Каждому он находил работу. Но деньги на спасение бедных иммигрантов он зарабатывал финансовыми аферами и махинациями, привлекая к ним одаренных, образованных и талантливых людей. Хорошо это или плохо? Какая разница людям, на чем он зарабатывал? Главное, что без работы никто не оставался. Однако, осуществляя бензиновую операцию, приносившую ему сотни миллионов долларов в год, русский крестный отец не гнушался мошенничеством на несколько десятков тысяч. Эта всеядность и сыграла с ним злую шутку.
Однажды в офис компании «Караван», принадлежащей Балагуле, пришел мелкий бруклинский мошенник Бобби Фазано. Он предложил Марату довольно интересную аферу с кредитными карточками. Выглядело все крайне просто. Нужно было лишь узнать номер банковского счета владельца карточки, дату ее выдачи и выдавить нужные цифры и имя владельца на тонком куске пластика. Такие махинации были нередки в 80-х, и даже получили название – «белый пластик». Занимались ими в основном мелкие мошенники.
За триста долларов Фазано раздобыл номера счетов двадцати шести клиентов одной финансовой компании. Поддельные карточки у него уже были готовы. Оставалось только найти владельцев магазинов, которые согласились бы прокатать фальшивки в кассовом аппарате, а потом, когда деньги упадут на счет магазина, поделиться выручкой за фиктивную покупку. Дело было почти беспроигрышным. Даже если возмущенный хозяин карточки обратиться в магазин, куда уйдут его деньги, там ему объяснят, что карточка не вызывала никаких подозрений, а банк подтвердил наличие средств на счету владельца.
Марат, оценив аферу по достоинству, сразу согласился и дал ему в помощь Вениамина Найфельда.
Для начала Фазано и Вениамин посетили бруклинский магазин, принадлежащий Борису Розенбауму и Александру Голубчику. Долго уговаривать их не пришлось. Через несколько минут один из них связался с оператором банка для подтверждения номера карточки. Кусок пластика пропустили через кассовый аппарат, и на квитанции появился оттиск «продано». Это означало, что клиент финансовой компании только что купил в магазине мебель и уплатил за нее двадцать тысяч долларов. Вся операция заняла пятнадцать минут.
Воодушевленные успехом, Фазано и Найфельд отправились в Филадельфию к Михаилу Уманскому, владельцу магазина «Сибирские меха». Потом они посетили ювелирные магазины. В последующие дни преступники облегчили клиентов на двести тысяч долларов. Фазано рассчитывал получить четверть. Но не успел. Его арестовала полиция. И на допросе он раскололся, надеясь на снисхождение. Он даже согласился записать разговоры с Балагулой, чтобы дать федеральным властям его арестовать.
Обвешанного подслушивающей аппаратурой Фазано выпустили. Он встретился с Балагулой и всячески старался навести того на разговор о махинациях с кредитками. Компаньоны начали обсуждать, как лучше отмыть деньги, а Марат попросил его достать побольше карточек. Весь разговор был записан агентами ФБР. Но это было только началом грандиозной операции, длившейся несколько месяцев.
Далее дело с «белым пластиком» пошло бесперебойно, и в афере участвовало все большее число владельцев магазинов. Когда сумма хищений перевалила за семьсот тысяч долларов, начались аресты. Балагула предстал перед судом.
Марат был в шоке. На него работало пять адвокатов, которые обошлись ему в миллион долларов, но надежды на благополучный исход дела таяли с каждым днем. Возглавлявший группу адвокатов Барри Слотник был со скандалом отстранен от слушаний в первый же день. Его адвокатская контора представляла интересы не только Балагулы, но и еще одного из обвиняемых, что противоречит закону. Но Слотник все равно продолжал координировать действия адвокатской группы. Некоторые из адвокатов были убеждены, что чрезмерное влияние Барри на позицию защиты только навредили ей. Они также намекали, что Слотник работает на «Коза ностру» и прежде всего на семью Лючезе. И судя по всему, это отвечало действительности.
Когда Балагуле не удалось подкупить судью, у него началась истерика. И за три дня до вынесения приговора он бежал из Америки вместе со своей любовницей Натальей Шевченко. Обнаружили его в ЮАР через полгода. Там всплыла кредитная карточка Натальи, которой она расплатилась в магазине. Кроме того, ЦРУ удалось выяснить, что Балагула каждый месяц получал посылку из Нью-Йорка – пятьдесят тысяч долларов наличными. Но Марату опять удалось скрыться. На этот раз в западногерманском государстве Сьерра-Леоне, где он с партнерами осуществлял крупномасштабные операции по контрабанде наркотиков и отмыванию денег.
Президент Сьерра-Леоне Джозеф Момох откровенно закрывал глаза не только на арабских террористов, которые отмывали здесь деньги, но и на криминальные группировки. Он позволял русской мафии проворачивать через свою страну гигантские операции. Из страны нелегально вывозили алмазы и отправляли их в Тайланд, где обменивали на высокоочищенный героин. Наркотик переправляли в Европу, где его распространением занимался близкий друг Балагулы бывший советский боксер Ефим Ласкин, который считался одним из боссов русской мафии в Западной Европе до того, как рухнул Советский Союз.
В последующие три года Балагула объехал десятки стран, включая Швейцарию, Парагвай, Гонконг, где полностью посвятил себя «ювелирному бизнесу». Он занимался контрабандными поставками алмазов.
Марата поймали во Франкфурте. Германские власти держали его в специальной тюрьме для террористов. Слишком опасным он им казался. Потом его переправили в США и осудили на восемь лет по делу о фальшивых кредитных карточках. Но этим дело не закончилось. Чуть позже состоялся еще один суд, и Балагулу приговорили еще к девяти годам за крупномасштабные операции с налогами на бензин.
Сидя в тюрьме, Марат не смог принять личное участие в осуществлении своей мечты – «приватизации советской экономики». Но он и оттуда поддерживал связь и направлял своих людей. Наибольшую известность в «приватизации» получил Борис Найфельд, бывший телохранитель Марата и Евсея Агрона. Бежав из Америки в Бельгию, вместе с Отари Квантришвили он начал воплощать в жизнь мечту Балагулы. После 1990 года в истории русской мафии началась новая эра.

После ареста Марата Балагулы его место занял Борис Найфельд. Он, правда, так и не смог взять в свои руки бензиновый бизнес, и империя Балагулы, созданная феноменальными способностями к экономическим махинациям бывшего одесского «теневика» и битами боевиков семьи Лючезе, медленно разваливалась. Однако Найфельд не унывал: еще в бытность свою при Агроне он начал заниматься поставками героина и теперь продолжил это дело с удвоенной энергией. Но главной фигурой в русской мафии он так и не стал. Может быть, важной, но не главной.
Во многом это объяснялось тем, что семья Лючезе к тому времени отошла на задний план. А бензиновый бизнес полностью перешел в ведение семей Гамбино и Дженовезе. Главный босс Гамбино, знаменитый Джон Готти, как и многие главы других семей, оказался в тюрьме, но один из его управляющих Энтони Морелли, по кличке Жирный Тони, уверено руководил семьей. Он изменил структуру самого криминального рынка. Во-первых, Тони позаботился о том, чтобы сохранить и развить сеть бензоколонок и оптовых компаний по продаже бензина. А во-вторых, он переключил на русских поставку героина в США, отвлекая таким образом их силы и внимание от создания своей сети уличных торговцев наркотиками. «Коза ностра» всегда стремилась оставить за собой эту монополию.
Итальянцы внимательно следили за тем, что происходит в русской среде. После того, как Балагулу посадили, выбор Жирного Тони пал на братьев Владимира и Алекса Зильберов. Они владели рестораном «Распутин». Их группировка враждовала с империей Балагулы. Агрессивные и умные, братья Зильберы были способны на то, чтобы расставить на бензоколонках своих людей и следить за ними. У Найфельда появились первые конкуренты на Брайтон-Бич.
Но Зильберы оказались не единственной проблемой бывшего телохранителя. Одновременно с ним свои услуги по поставкам наркотиков итальянцам предлагал его старый знакомый – Борис Гольдберг, одна из самых крупных фигур криминального мира на Брайтон-Бич и ближайший родственник Бориса Бернштейна, возглавляющего печально известную компанию «Сиабеко». Но главным врагом и конкурентом Найфельда стал другой босс русской мафии – Моня Эльсон, он же Моня Кишиневский, он же Меченый. Как и все, Моня начинал свою карьеру среди подручных Евсея Агрона. Потом пути Эльсона и Найфельда разошлись. Интересно, что всю вторую половину 80-х Моня провел в израильской тюрьме за торговлю наркотиками. Выйдя из тюрьмы, он вернулся на Брайтон-Бич, возглавив вместе со своей женой Марией банду, известную как «Монина бригада». Полицейские были уверены, что в нее входили отмороженные израильские боевики, которых Моня притащил с собой из Израиля. Очень быстро Эльсон стал работать на братьев Зильберов, которые помогали ему финансировать закупки героина в Юго-Восточной Азии и переправлять в США, где они продавали его итальянцам.
Найфельду, естественно, все это не нравилось. Оптовая торговля наркотиками очень специфическая вещь. Здесь никто и никогда не дает кредитов. Большие партии наркотиков никогда не отдают в долг. Только за деньги. В этом бизнесе не бывает разделения труда или «крыши». Каждый решает свои проблемы сам. Поэтому Найфельду было трудно бороться за «итальянских покупателей» с Эльсоном, у которого были такие денежные мешки, как Зильберы.
Став партнерами итальянцев в бензиновой афере, они получили доступ к коррумпированным американским полицейским и чиновникам – чего у русских раньше никогда не было. А это очень важно и для наркобизнеса. С «чужими» наркодельцами местные власти будут бороться беспощадно. Все это Найфельд очень хорошо понимал. Поэтому, во-первых, в 1990 году он отправился в Европу, чтобы найти себе наркофинансиста и реализовать старую мечту своего босса Балагулы – приватизировать советскую экономику. А во-вторых, объявил войну Моне Эльсону.
Моня не замедлил с первым ударом. Вернувшийся из Европы, в один прекрасный день, Найфельд обнаружил бомбу под своей машиной. После этого он уехал в Бельгию и начал руководить боевыми действиями оттуда. Но уже 11 мая 1991 года был убит его человек Эмиль Пузыретский, доставшийся Найфельду в наследство от Балагулы. Когда нужно было пробить кому-нибудь голову, то посылали Пузыретского. Именно такой человек нужен был Найфельду. Именно он и совершил покушение на Моню Эльсона. По крайней мере, это был его почерк. Всадив Меченому пять пуль в живот, он преспокойно удалился. Как Моня выжил, остается загадкой. Ему ампутировали почку, он утратил способность переваривать пищу, но выжил и вскоре снова возглавил свою бригаду.
Пузыретского убили через пару дней в ресторане «Националь». Убийства авторитетов русской мафии следовали одно за другим. Но самым значимым среди этих убийств стала зверская расправа над отцом и сыном Любарских. Глава семьи, Вячеслав Любарский, был известной криминальной фигурой на Брайтон-Бич. В Америке он получил шесть лет за торговлю наркотиками и ношение оружия. Выйдя из тюрьмы, Вячеслав вернулся к «делам». Своего сына он пристроил к торговле ювелирными изделиями в Манхеттене.
12 января 1992 года Любарский вернулся поздно ночью из ресторана вместе с женой Нелей и старшим сыном Вадимом. Убийца в маске появился в тот момент, когда Неля открывала дверь. Он открыл огонь сразу из двух пистолетов. Когда Любарские упали, он подошел к ним и спокойно добил. Последнюю пулю получил Вадим.
Это убийство породило массу слухов, но ни заказчик, ни исполнитель не были найдены.
Самое интересное началось, когда в Маленькой Одессе появились чеченцы. Их появление тоже было связано с войной между Найфельдом и Эльсоном. Чечены работали на босса русской мафии в Берлине Бен-Зиона Маламуда. По его приказу был убит известный в прошлом боксер Ефим Ласкин. Ему перерезали горло.
В том же году было совершенно еще одно покушение на Моню Кишиневского. Он остался жив только из-за ошибки киллера, который набросил на руку, в которой держал пистолет, махровое полотенце. Когда он начал стрелять, боек мягко уткнулся в ткань. Моня бросился на киллера, между ними завязалась борьба, в ходе которой Моне прострелили ладонь.
Вскоре Найфельд объявил приз за голову Мони Кишиневского в сто тысяч долларов. Но Моня в долгу не остался. Через несколько месяцев он устроил шумную и кровопролитную перестрелку в Маленькой Одессе. Не желая больше нарываться, Моня вместе с женой перебрался в Италию. Но в конце 1995 года Эльсонов все-таки арестовали. Тогда же был арестован и Найфельд. Верхушка Маленькой Одессы была обезглавлена. Но ненадолго. Вскоре на Брайтон-Бич появился Япончик...